Штандарт 2012. Плывем дальше.

Война со шведами.
С самого утра за нашей кормой в некотором отдалении виднелся шведский Гетеборг. По шушуканью на мостике можно было догадаться, что что-то затевается. И вот по рации раздался голос капитана, приглашающий команду Штандарта на войну со шведами. И мы побежали. Даже укачанные, стремящиеся пообщаться с ихтиандром восстали из мертвых и тоже побежали Наши мужчины выкатили пушку. На палубе раздалась воинственная барабанная дробь..
Ооо, как же меня разрывало желание фотографировать и брасопить, брасопить и фотографировать. Именно по этому я скакала, аки козел через спасательный плот на баке, хватала веревку, тянула, перепрыгивала обратно и фотографировала, уж и не знаю, как за борт не вывалилась от усердия..
А Гетеборг приближался и это было похоже на кадры из кино. Мы выстрелили и все вокруг окутал дым. Я протерла глаза, дабы убедиться, что все происходящее не бред, вызванный качкой.
Шведы радостно что-то кричали и фотографировали нас. Наша же команда была серьезна в порывах достичь победы. Мы снова разворачивали корабль и снова стреляли,.снова выбирали и травили. Суровы были в общем.. И только капитан был задорен и улыбался)
В итоге мы отпустили шведов восвояси и гордо на всех парусах ушли к горизонту.



































На следующей ночной вахте сверкало уже не только прямо по курсу, но и справа по борту и за кормой. Так что нам пришлось старательно уворачивались от страшных туч все 4 часа.
-Буду подсматривать за Гетеборгом - сказал Михаил - Вдруг он как-то так повернет, чтобы обойти грозу и мы сделаем так же.
А потом мы все увидели..радугу. Ночью в море радугу. Каждый подумал о своем. В основном о том, что у него галлюцинации. Мне в голову ненавязчиво полезли кадры из горячо любимого "Белого шквала"... Аня спросила: "Это вижу только я или все?" Оказалось, что видят все. Здоровенная белесая дуга с чуть различимым спектром у горизонта. Такой подарок преподнесла нам природа под конец сложной вахты-воспоминание на всю жизнь .
Уже будучи дома я выяснила, что такое явление крайне редко и называется лунная туманная радуга. Выглядит это примерно так:

@темы: фото, путешествия, под парусами

---

Штандарт 2012. Продолжение.

Бремерхафен

Мы прибыли в этот небольшой немецкий городок для участия в Бремерхафенской фестивальной неделе.
Шлюзовались и швартовались на рассвете. А я после получасовой борьбы с обвязкой в компании Ксюши и Артема отправилась укатывать фок. Вот так и висели мы на рее втроем, любовались восходящим солнцем, посматривали на белых медведей внизу и слушали петушиные крики. А девочки, укатывающие грот-брамсель, ко всему прочему любовались морскими котиками. Просто им с такой высоты был лучше виден местный зоопарк









Немцы основательно подготовились к массовому гулянию, раскинув на набережной десятки пряничных, сосисочных, палаток , торгующих гигантскими порциями мороженого, кристаллами Сваровски, деревянными игрушками и сувенирами с морской тематикой. Порт заполнили различные лодочки, катера, парусники. Буксир притащил шведский красавчик Гетеборг - реплику парусного судна 1745 года, который пришвартовался рядом с нашим Штандартом, создав тем самым картинку красоты неписанной. Наш капитан и создатель, а также по совместительству боцман Гетеборга -Бьёрн, старинные приятели. Бьёрн организовал и провел для нашего экипажа экскурсию по своему кораблю. Гетеборг красив, Гетеборг величественен и .. как показалось в итоге, не совсем естетсвенен в отличие от нашего пусть и маленького, но такого живого Штандарта.



























На стоянке в Бремерхафене наш экипаж проводил время с пользой, проливал палубу по несколько раз в день и заодно купался сам, устраивая шоу для туристов с обливанием друг друга водой из брандспойта, носил разорванные фок и грот паруса мастеру для починки. Это действо привлекало к себе внимание уже тем, что для переноски самого большого паруса Штандарта понадобились почти все члены команды.
И именно в Бремерхафене мы с Леной были взяты на слабо Земелей, (который передал свои обязанности вахтенного офицера Михаилу и занялся такелажными работами) согласившись сплести 23 метровую гигантскую косу для сезней.
На борту корабля стихийно организовался кружок макраме. Плели все и всюду. Утром, днем и даже по ночам. Без устали, не покладая рук

























А однажды к нам пришли поющие моряки с какого-то судна и предложили дать небольшой концерт на Штандарте.









Капитан, заботясь о культурном развитии команды, отвел нас в одну из главных достопримечательностей города - музей климата "Климахаус". Надо сказать, что это место произвело на меня потрясающее впечатление. В этом сферическом здании воссозданы все климатические зоны планеты. Тут тебе и Арктика с ледниками и Сахара с песочком. Здесь можно прогуляться по тропическому лесу и побывать на островах, полюбоваться на рыбок в огромном аквариуме, полежать на огромном теплом диване под ночным небом, на которое проецируются видеозарисовки из жизни Туарегов. А после, долго поднимаясь по винтовой лестнице, оказаться прямо на небесах, услышать ангельское пение и пройти по звездному коридору.











В Бремерхафене к нам, для съемок реалити шоу о преодолении различных экстремальных ситуаций присоединилась толпа норвегов. 6 инвалидов с синдромом дауна, которым собственно и предстояло преодолевать , их сопровождающие и съемочная группа. По этому торжественному поводу экипаж освободил свои насиженные места и перехал жить кто куда, под бак, в штульц, под стол в штурманскую и на лавки в кают-компании. Вот таким необычным составом нам предстоял переход в Норвегию. Сводки погоды обещали, что преодолевать точно будет чего.
Выходили мы из порта в очень драматичный закат, пылающий алым огнем, который был красив до желания броситься писать с натуры.













На моей ночной вахте до поры до времени все было спокойно и звездно.
-Идем на 8 баллов - сказал капитан, выйдя из штурманской. Спокойствие плавно улетучилось.
Что такое 8 бальный шторм представить себе сложно, поэтому я решила не пытаться этого делать, а резво поскакала надевать специальную непромокаемую одежку, что поспешили сделать и все остальные.
Лишь одна Аня отважно стояла у штурвала и посмеиваалсь над нами, называя штормовые костюмы костюмами паникеров. Только одно ее беспокоило - так не кстати съеденный ужин, с которым скорее всего придется распрощаться.Должна признаться, что и меня беспокоил этот аспект, но таблетку от укачивания я не нашла и решила просто наслаждаться жизнью.
-Мне кажется, что все оттуда валят и только мы прем на грозу - сказал Михаил, глядя на темноту прямо по курсу, которую переодически расчерчивали молнии.
Шквал налетел с глухим ударом то ли ветра по парусам, то ли волн по борту корабля. Я не знаю. Все сразу же закачаось и завертелось. Раздались визги и топот ног по палубе. Это вахта бизани спешила помочь убрать нам паруса.
-Ура! Начинается - крикнула Ира, стоя рядом со мной на баке в ожидании команды выбирать веревки.
Страха не было. Была какая-то странная эйфория, почти восторг и желание переорать грохочущее море. В голове все встало вверх ногами и я даже не помню, как наша вахта закончилась и мы ушли спать.

@темы: фото, путешествия, под парусами

---

Штандарт 2012. Начало.

Французы говорят, есть три самых прекрасных зрелища: это женщина, которая танцует...это конь, который скачет...и корабль, который идет под всеми парусами...
За коня и женщину не ручаюсь, а вот с последним соглашусь. Лично у меня лицезрение парусника вызывает такую бурю эмоций, что я способна даже разреветься от переполняющих меня чувств.



И не успела закончиться моя первая встреча со Штандартом, как я начала собираться на вторую. Путь к кораблю мечты и в этот раз оказался тернист и непредсказуем. Проблемы с получением визы в посольстве Германии заставили нас ехать в Гамбург через Осло. Но все это стоило того, потому что плавание получилось в прямом смысле слова умопомрачительным.

Гамбург

























Есть города, которые обладают свойством влюблять в себя.

Гамбург начал вызывать восторженные чувства уже на автобусной станции. Недаром этот город именуется вольным . Дух свободы витал в свежем воздухе, в небе с криками кружили чайки. И, самое главное, где-то тут был корабль, который нам еще предстояло поискать, бегая по набережной и высматривая до рези в глазах «свои» мачты. После пары часов метаний Штандарт был обнаружен, мы закинули рюкзаки на борт и спустились в кают-компанию ровнехонько к ужину. Начиналась та самая иная жизнь, о которой я так скучала целый "сухопутный" год. Подъем в семь тридцать, звон камбузной рынды,вкусная кашка на завтрак, шухер в кают компании перед утренним построением, "капитан на палубе» и подъем флага.
Меня распределили в вахту фока. О, ужас! То, чего я больше всего боялась, стало реальностью. Я попала в самую, как мне казалось, неудобную по времени и спящую меньше всего вахту, да еще одна, без подруг, которых забрали в грот.
А вахтенный офицер Земеля хитро улыбался. Меня определенно ждали приключения.









Через день мы отшвартовались и взяли курс на Бремерхафен. По широкой Эльбе шли мы прогулочным шагом со скорость около 2 узлов. Солнечная, почти безветренная погода располагала к спокойным расслабляющим занятиям - рыбалке, чистке медной посуды из штурманской , шитью и лежанию на реях. Расслабляющий эффект усилился, когда встречное течение вынудило нас болтаться на одном месте несколько часов. Тут у команды появилось новое занятие - смотреть на береговой маяк, в надежде, что мы когда-нибудь уже оставим его за кормой.




















Приближалась полночь Я вышла на палубу и не сразу поняла, где нахожусь. От увиденного перехватило дыхание.
-Смотри, как вода светится! - сказала Ира, стоявшая у штурвала.
Я подбежала к борту и посмотрела вниз. И правда светится. Хотя, может это свет бортовых огней...Или галлюцинации. Но на лениво ворочающихся волнах действительно виднелись зеленые отблески.
При взгляде на горизонт, густо усеянный огоньками, у меня закрались подозрения, что мы все еще идем по речке,
-А мы вообще где? В море что ли? - уточнила я на всякий случай.
-Конечно в море.-послышался чей-то тихий ответ.
Выходит, на горизонте светятся бортовые огни кораблей Вот уж не думала, что в море может быть так "многолюдно"
А еще я нигда раньше не видела такого неба Оно здесь бескрайнее и всеобъемлющее, Созвездия, млечный путь и туманости так явственно видны и объемны, что кажется, будто их можно потрогать. И где-то посреди этой бесконечности наш маленький кораблик, идущий на парусах к своей цели.
Я бы могла еще долго восторгаться окружающим , разгадывать тайны мироздания и сочинять красивые фразы, но пришло время фоку заступать на вахту.
-Лена, к штурвалу! - услышала я команду Земели
Сердце, сделав кульбит в районе горла,ухнуло в пятки. Штурвал, ночью! Но я же не умеююю! И с мыслью о том, что это не слишком удачная идея, я все же вцепилась в долгожданный руль.
И поехала своим первым, весьма затейлепвым курсом. Борясь с подкрадывающейся истерикой я старалась сделать так, чтобы нос корабля перестало мотать из стороны в сторону, а маяк на горизонте закрепился в одной точке. После того, как капитан озадаченно поинтересовался у меня куда я вообще еду, все как-то наладилось и курс перестал быть похожим на кардиограмму. Ну, по крайней мере я предпочитаю думать так, считая себя матерым морским волком, которому в это плавание так и не пришлось вести корабль днем,только хардкор, только по ночам, ориентируясь на звезды и даже в сильную качку, когда штурвал стремится вырваться из рук, не стесняясь больно стучать по подбородку рулевого.
Ночью наша скорость не отличалась от дневной. Все те же 2 узла. Маяк на горизонте заманчиво подмигивал, но никакие наши манипуляции - шаманские танцы, попытки вытянуть штурвал на себя и даже мощное заклинание заклинание "Земля прощай, в добрый путь!" ветер не усилили.
До вожделенного маяка мы добрались только утром. Он распологался на маленьком островке в Северном море с затейливым названием Гельголанд. Население одноимённого посёлка составляет 1267 человек. А славится островок своими магазинами безпошлинной торговли и птичьим заповедником.

@темы: фото, путешествия, под парусами

---

Виктор Конецкий "Странные капитаны"

Невероятно, но факт.

Капитан — это голова корабля, парохода или теплохода. Таким образом, у капитана два туловища — одно его собственное, а второе — это корабль, пароход или теплоход. Каждому понятно, что такое положение с годами вызывает в психике капитанов некоторые сдвиги и странности. На морском языке такие сдвиги и странности определяются словом «бзик». Ни у Даля, ни у Ожегова такого слова нет.

Раньше бзики капитанов были величественными и на многие годы сохраняли имена капитанов в памяти потомков.

Например, капитан брига «Баути» Блай плавал в южных морях 179 лет тому назад. Блай имелбзик, заключавшийся в непомерно почтительном отношении ко Времени. Время, конечно, важная вещь. Особенно в море. Чтобы определить долготу судна с точностью до одной мили, надо знать время с точностью до одной секунды. Но капитан Блай хотел превратить своих матросов в живые, бегающие по вантам секундомеры. А когда помощник капитана не сдул пыль с крышки хронометра, то Блай так вздул помощника, что возмутился весь экипаж. Капитана высадили на шлюпке в открытом море. Так, на шлюпке, он и въехал в бессмертие.

Нынче бзики измельчали.

На Дальнем Востоке я знал капитана рыболовного траулера, который в свободное от судовых занятий время шил тапочки для покойников. Он уверял, что такое хобби успокаивает нервы. Он отдавал готовые тапочки в соответствующее заведение бесплатно. Но вы бы видели, как ему не хотелось с ними расставаться! Он даже украшал их чукотским орнаментом.

Заготовки для тапочек лежали у него по всей каюте. Он один снабжал всех покойников Камчатки.

Его любимой фразой-присказкой была такая: «А вы знаете, что Пугачева четвертовали в возрасте всего-навсего тридцати двух лет?» Ему нравилось, что Пугачев потрясал Российское государство в нестаром еще возрасте.

Мой первый голова корабля, капитан третьего ранга Гашев, Зосима Петрович, органически не мог видеть в руках у подчиненных постороннюю книгу.

Гашев невзлюбил меня с первой встречи. Виноваты оказались: байковые теплые кальсоны, выданные мне после окончания училища бесплатно, собственный мой подстаканник, на ручке которого изображен был малаец, но больше всего — книги.

Я был назначен командиром боевой части «один» и «четыре» на аварийно-спасательное судно Северного флота.

Семь лет меня учили воевать, то есть ставить мины, стрелять торпедами, швырять глубинные бомбы, управлять артиллерийским огнем. И, естественно, я знать не знал, как надо спасать. В эту нехорошую ситуацию меня, как водится, завел длин- ный язык.

Был одна тысяча девятьсот пятьдесят второй год.

Когда я нашел свой корабль, командира на борту не оказалось, и представиться ему я не смог. Вахтенный офицер показал мою каюту. Бортовая стенка каюты заросла инеем. Судно строили в Америке, и оно не было приспособлено для работы в высоких широтах. Горячий воздух поступал в каюту из раструба отопления в подволоке. Известно, что горячий воздух легче холодного, поэтому он вниз не опускался. Если ты стоял, то дышать было нечем. Если садился, вокруг блистал иней.

Я распаковал чемодан, вытащил казенные кальсоны, вдел одну штанину в другую, пояс кальсон обвязал вокруг раструба отопления, а к нижним тесемкам привязал тяжелую настольную лампу.

Теперь теплому воздуху некуда было деваться, он мчался сквозь кальсоны почти до пола и только после этого поднимался вверх.

Я был очень доволен собой, своей молниеносной находчивостью, так необходимой настоящему моряку. Я смотрел на пульсирующие под давлением в три атмосферы кальсоны. Они шипели и трещали по швам, но иней послушно таял.

Когда человек начинает первый день самостоятельной морской жизни, он, конечно, испытывает страх перед неизвестностью, растерянность и острое желание увидеть маму, залезть к ней под фартук. Так как мама далеко, то следует заменить ее каким-либо собственным волевым действием. Утвердить себя в себе. Я это сделал при помощи казенных кальсон. И занялся дальнейшей разборкой чемодана, рассматриванием разных вещичек и книг, которые насовали родственники и друзья на память.

Я выставил на стол серебряную трехвершковую Венеру Милосскую — подарок жены брата. Подстаканник с малайской физиономией — подарок тети. «Атлас офицера», весом в пять килограммов и абсолютно бессмысленный, ибо, кроме схем обороны Царицына, там ничего не было, — подарок баскетболистки, которую я было хотел полюбить, но она полюбила другого. Когда другой ее бросил (за дело), я ее утешал. И она при расставании всучила мне пять килограммов меловой бумаги и схемы обороны Царицына.

К оттаявшей стенке каюты над столом я прикрепил фотографию Любы Войшниц — популярной в те времена балерины Мариинского театра в роли Тао Хоа из «Красного мака».Войшниц подарила мне мама. Она еще дала мне иконку Николы Морского и велела никогда с Николой не расставаться.

Я сидел, раскисал от воспоминаний, от тепла, от желания победить в себе страх перед завтрашним неизвестным днем, когда, быть может, мне надо будет вести корабль в море на спасение гибнущих людей, а я ровным счетом ничего еще не умею и не знаю.

Уже за полночь дверь каюты раскрылась, без стука, конечно, и вошел мой первый капитан. Он оказался очень маленького роста, очень некрасив, в фуражке, хотя все уже давно носили шапки, в канадской куртке с разорванным капюшоном, в меховых перчатках, причем эти перчатки были такие большие, что казалось, он может использовать их как непромокаемые сапоги. Ему было за пятьдесят, лицо его было круглое, густо, асимметрично покрытое морщинами.

— Чего это вы здесь делаете, лейтенант? — спросил он меня и ткнул пальцем в пульсирующие кальсоны. Я представился и объяснил, что при помощи кальсон равномерно обогреваю каюту.

— Убрать! — сказал он.

Я, как и положено, сказал: «Есть!» — и, обрывая завязки, демонтировал отопительное сооружение.

— А это что такое? — спросил он, показывая на под- стаканник.

— Подстаканник, — ответил я.

— Первый раз вижу человека, который идет служить, имея собственный подстаканник, — сказал он.

— Подарок друзей, — объяснил я, не решившись сказать слово «тетя».

— А я вас не спрашиваю, чей это подарок, — ответил он и ткнул пальцем в книги. — А это что?

Книг было много. Я надрывался, когда тащил чемодан по Мурманску к Каботажной пристани.

— Книги, — сказал я.

— Так ты что — приехал книги читать или служить? — спросил он меня.

Я пробормотал, что надеюсь делать и то, и другое.

— То, на что ты надеешься, меня мало интересует, — сказал он.— Я могу дать гарантию, что ты будешь делать что-либо одно.

— Есть! — сказал я.

— За какие грехи ты сюда попал? — спросил он. А я и сам еще не знал, за какие грехи попал на корабль аварийно-спасательной службы Северного флота. Это было довольно мрачное место в те времена. На спасательные корабли списывали хулиганистых матросов и самых нерадивых офицеров с боевых кораблей. Служить на спасателе означало, что следующим этапом, возможно, будет тюрьма или демобилизация.

— Ну вот, — сказал Гашев. — Все знают, за что они сюда попадают, а ты не знаешь, хотя книжки читаешь.

И мне почудилось, что он уже кое-что выяснил про меня, что он уже прочитал мое личное дело и теперь знает обо мне даже больше, чем я сам.

— А моря вы боитесь? — спросил он, переходя на «вы».

Я сказал, что еще не мог проверить себя и не могу заявить ничего определенного.

— Ну, спи, — сказал он и ушел.

А я остался сидеть за столом и глядел, как растаявшая было изморозь на переборке опять начинает выступать на металле.

Я понял тогда, что служить будет тяжело; правда, я и раньше догадывался об этом.

Зосима Петрович был одним из лучших командиров аварийно-спасательных кораблей; с детства на море, человек трудной судьбы, одинокий и злой. Ему пришлось восемь раз в период военных действий тонуть. Его корабли подрывались на минах, их топили подводные лодки или штурмовики. Никакой вины за это на Гашеве не было и не осталось, ему просто не везло.

Но, будучи суеверными, моряки, получая назначение на судно, которое Гашев должен был вести в море, боялись и по-всякому отлынивали.

Роковая невезучесть может испортить характер любого человека.

Быть может, Гашев после войны стал спасателем именно потому, что ему много раз пришлось бороться за живучесть тех кораблей, которыми он командовал.

У него было сугубо личное отношение к морю. Они еще не сквитали долг друг другу.

Превратившись в профессионала-спасателя, он каждым спасенным судном доказывал морю свою силу и заставлял море уважать себя.

А может, я все это выдумываю или преувеличиваю.

Гашев был плохим воспитателем, так как забыл времена, когда знал профессию недостаточно хорошо, когда, как любой молодой моряк, сам допускал ошибки в сложные моменты. Он не считал нужным забираться в психологию подчиненных и просто требовал от них на том уровне, на котором требовал от самого себя. Его раздражало, когда молодые спрашивали объяснение того или другого маневра, того или другого поступка.

Про него говорили, что это человек, который может пройти под своим собственным буксиром. Представьте, что по морю идут два судна. Первое тащит на тросе другое. Так вот, про Гашеваговорили, что если он командует первым, то может развернуться и пройти под тросом, то есть под своим собственным буксиром.

Когда так говорят о моряке, это значит, что ему отдается высокая почесть.

Главное, что я понял, наблюдая своего первого капитана, его правило: «Конечно, люди всегда помогут, но, если ты пошел в море, знай, что ты должен уметь надеяться только на самого себя. Ты должен знать свое дело и принимать на себя любую ответственность. И когда ты принимаешь на себя ответственность, забудь о том, что кто-то может тебе помочь».

Моим вторым капитаном был Василий Александрович Трофанов, старый помор, практик, без специального образования.

Василия Александровича в приказном порядке назначили почетным членом Мурманского отделения Всероссийского общества охраны природы. Природу Василий Александрович никогда не обижал и назначение исполнял даже с гордостью, обязательно участвовал во всех сессиях, но у него был один бзик. Когда Василий Александрович выпивал, то делался болезненно подозрительным и страдал даже какой-то манией отмщения.

Однажды, когда члены общества после сессии торопились к последнему автобусу, кто-то, поошибке конечно, надел его галоши. Василий Александрович прибыл на судно в грязи и с белыми от злости глазами.

— Природу охраняют! — орал он. — Галоши украли! Слуги народа!

Я пытался его успокоить, а мой капитан рыскал по каюте и нюхал воздух. Дело в том, что весь спирт-ректификат получал я, так как командовал наиболее деликатной аппаратурой — электронавигационной и радиосвязи. На чистку аппаратуры положен спирт. Я прятал его за паровой горелкой.

Я любил Трофанова, как непутевого отца. Он был прекрасный человек и моряк.

В сплошном тумане он нашел мачту затонувшего австралийского транспорта. По чутью. Это было еще на сильнейшем приливном течении. Это было колдовством. Но это было.

Правда, когда мы шли однажды на спасение по Кольскому заливу, он спутал правый берег с левым. До этого он выпил две бутылки лимонного ликера. Мы с ним немного поспорили, когда он, внешне нормальный и спокойный, поднялся на мостик и приказал положить руль на борт. Ему казалось: мы идем не в море на спасение, а из моря; и это нехорошо: нельзя бросать в море гибнущих людей на произвол стихии.

Я доложил ему, что мы идем полным ходом на спасение.

Но лимонный ликер бушевал в его голове. И он опять сказал, что это плохо — нас ждут в море гибнущие рыбаки, а мы идем домой. Это, сказал он, нам никогда не простится.

Я еще раз доложил, что мы идем в море. Он кротко перестал спорить и попросил принести на мостик пряник. Ликеры он закусывал пряниками.

Он был прекрасный, добрый и чистый человек, но не мог забыть, что его коллеги по охране природы украли у него галоши. Я в шутку сказал ему:

— Василий Александрович, чего вы мучаетесь? Возьмите на следующую сессию рюкзак. Спуститесь из зала вниз до закрытия сессии, сложите все их галоши в мешок — и дело в шляпе.

Надо знать грязь, которая покрывала мурманскую землю в те времена, чтобы понять роль галош в жизни мурманчанина.

Он что-то хмыкнул мне в ответ. Мы как раз были в сложных отношениях. Я, будучи молодым и прогрессивным, установил на судне радиолокатор. А Василий Александрович вообще не знал, что за таким словом скрывается. Он знал только, что агрегат шумит под палубой ходовой рубки и раздражает.

Забегая вперед, скажу, что в наш спор ввязалась собака.

Мы ползли как-то Кильдинской салмой в кромешном тумане. И я включил радар. Агрегат завибрировал под ногами Василия Александровича. Конечно, мой второй капитан приказал немедленно все выключить, потому что ему не нравилось вибрирование палубы под ногами. Перед тем как выключить агрегат, я заметил впереди по курсу цель и сказал Василию Александровичу, что надо сбавить ход. Он надменно засмеялся.

Через минуту рулевой матрос доложил, что слышит лай. Окно в ходовой рубке было, как иположено при тумане, опущено.

— Какой лай? — спросил мой второй капитан и почетный член Общества охраны природы.

— Собачий! — доложил матрос, и прямо перед форштевнем возник круглый и могучий борт ледокола «Ермак». Если бы мы врезали в него тогда, то вы не читали бы этих заметок.

С ледокола, который стоял на якоре в самом неподходящем месте, лаяла на нас собака. Мы успели отвернуть.

Василий Александрович спросил:

— Итак, кто нужнее на борту: радар или собака?

Но после утреннего чая вызвал меня и, преодолевая самолюбие, сказал:

— Это хорошая вещь — радиолокация. Я старый уже. Мне трудно с техникой. Ты это на себя возьми.

Так поморская тайна, интуиция, дыхание человека в такт с волной сменялось техникой. И хотя я считаюсь еще не старым человеком, но это происходило на моих глазах. И ведь если говорить серьезно, я сейчас пишу воспоминания. И это в тридцать восемь лет.

Но вернемся к Василию Александровичу. Он смог понять необходимость радиолокатора, но пропавшие галоши забыть не мог.

Однажды, когда мы стояли в Росте в ремонте, он прибыл на судно с рюкзаком за плечами. Вахтенный у трапа скомандовал: «Смирно!»

И Василий Александрович, торжествующий и сияющий, взошел на борт, имея через плечо рюкзак галош, которые принадлежали остальным членам общества. Он отомстил.

Мой второй капитан давно умер. И пусть земля ему будет пухом.

Плавал я и с таким чудаком, который не выносил шума, даже гула машин собственного судна. Все моряки вокруг капитана ходили на цыпочках или в валенках. А уши он затыкал ватными тампонами. Кончил он в психиатрической больнице, потому что однажды приказал боцману отдать якорь, но сделать это бесшумно. Боцман от безысходности попытался повеситься, шум поднялся уже в пароходстве и…

Мой близкий приятель, которого я уважаю и люблю, недавно утвержден капитаном на большое новое судно. Когда я пришел к нему, он сидел в каюте и декламировал на магнитофон «От двух до пяти» Чуковского, мяукая при этом детским голосом. Весь вечер он уверял меня, чтоошибся в выборе профессии и что ему надо было стать Риной Зеленой. Чем он кончит, я еще не знаю.

Один старый капитан-наставник допытывался у меня, почему у него болит затылок, когда он пересекает параллель порта Берген. Причем совершенно неважно, на каком меридиане это происходит. Даже если Берген находится на одной стороне планеты, а капитан-наставник на другой, у капитана появляется острая боль в затылке. Он бежит на мостик, сует нос в карту и видит, что его судно пересекает эту проклятую, телепатическую, дьявольскую широту. Я ничего не смог ему объяснить.

Есть у меня знакомый капитан шикарного пассажирского лайнера. Он спит только в ванне, наполненной забортной соленой водой. Он утверждает, что такой способ отдыха чрезвычайно полезен, ибо тело капитана пребывает в состоянии невесомости, и ему хватает всего четырех часов сна в сутки. Я подумал о том, что рано или поздно он проснется утопленником, и сказал ему о своих опасениях. Он объяснил, что берет с собой в ванну спасательный круг. Он еще утверждает, что тот, кому суждено быть повешенным, никогда не утонет.

Особенно интересно получилось с ним однажды ночью в Скагерраке. Вахтенный штурман попросил капитана на мостик: к лайнеру на огромной скорости приближался какой-то сумасшедший корабль. Мокрый капитан — прямо из соленой купели — выскочил на мостик и впился взглядом в кромешную ненастную тьму. Там ничего не было видно, но на экране радиолокатора явственно отмечалась цель, упрямо несущаяся на лайнер. Мокрый капитан застопорил машины и положил руль на борт, но неизвестный пароход продолжал целиться в правый борт лайнера. А надо сказать, что судно, получившее удар в правый борт, считается виновным в столкновении, так как должно уступать дорогу. Мокрый капитан дал полный назад, и в этот момент мимо окон рубки засвистели стремительные крылья и закурлыкали гуси. Огромная стая птиц пересекала пролив и мчалась на огни лайнера в ненастной ночи. Я не знаю, чего было в рубке больше — ругани или смеха, когда уже обсохший капитан, кутаясь в халат, отправился досыпать обратно в ванну.

Я мог бы перечислять до бесконечности чудачества капитанов, но боюсь наскучить. Темболее здесь нет ничего смешного. Все это защитная реакция на специфическую сложность капитанской работы, на вечное одиночество в момент принятия решения.

Про моего последнего капитана, Михаила Гансовича, который сменил на «Воровском» моего тезку и одногодка, рулевой матрос однажды выразился: «Наш кэп — тихий, как катафалк». И это точно. Я сделал с Михаилом Гансовичем четыре рейса через Атлантический океан, и он ни разу не взволновался и не повысил голоса. Ни тогда, когда нас чуть было не навалило на айсберг в тумане. Ни тогда, когда треснули от удара штормовой волны три шпангоута в носу. Во все эти моменты Михаил Гансович был спокоен, как катафалк. Он был спокоен, как катафалк, даже тогда, когда у нас посередине океана кончился запас соли.

Его главный бзик заключался в английском языке.

С нами отправили в рейс преподавательницу. Четыре часа утром она прибирала каюты в первом классе, а потом учила нас английскому. А у Михаила Гансовича был некоторый порок речи. Когда он быстро говорил по-русски, то понять его без длительной тренировки и привычки было невозможно. То ли корни уходили в эстонское прошлое капитана, то ли в давнюю картавость. И вот наш капитан перестал изъясняться по-русски и перешел на английский. Пока он, войдя утром в рубку, говорил по-английски: «Хау ду ю ду!» — все было терпимо. Но когда он, лежа у себя в каюте, старательно подбирал по словарю и продумывал, например, такую фразу: «Штурман, прикажите в машину. Пускай сбавят десять оборотов!» — и орал ее по телефону, то ты ничего понять не мог, но по врожденной штурманской привычке отвечал: «Иес, кэптейн!» — и чесал затылок.

Мы путали команды, и это могло привести к плохому. Мы все волновались, и только МихаилГансович был тих и спокоен, как катафалк.

Пришлось регулярно ходить на уроки рыжей девицы. А она стала запросто шататься по мостику, ибо чувствовала себя в некотором роде капитаншей. Она чувствовала себя капитаншей, пока кто-то из рыбаков не тиснул у нее припасенную к 8 Марта бутылку шампанского. И правильно сделал — преподаватель должен сидеть в каюте и готовиться к занятиям, а не шататься по штурманской рубке и мешать штурманам вести сквозь шторма теплоход.

Итак, Михаил Гансович перестал говорить по-русски. И толь- ко в День Победы, на торжественном заседании, когда мы бултыхались где-то у Лофотенских островов, он вынужден был сказать речь на обыкновенном языке. Сперва большую речь держал помполит. Потом выступило несколько участников войны, которые, как выяснилось, в ней непосредственно не участвовали. И я еще подумал о том, что действительно те, кто воевал, уже перестают плавать. И что даже мое поколение — не воевавших, но хлебнувших — уже потихоньку начинает покидать корабли и суда. И плавают юные совсем люди, которым еще далеко до тридцати… Как быстро проходят вдоль бортов Азорские острова!

После всех выступлений экипаж попросил Михаила Гансовича рассказать о боевом прошлом. Он не стал ломаться и сказал: «Всю войну я был рядовым солдатом. Девятое мая для меня праздник еще потому, что в этот день впервые за войну мне выдали сапоги, и я стал ефрейтором. Сэнк'ю», — закончил Михаил Гансович уже по-английски. Конечно, на него обрушился шквал аплодисментов. Потому что быть живым человеком — самое трудное, и моряки это отлично понимают.

От нашего бурного «английского» периода у штурманов осталось навсегда одно британское слово: «эбаут», что означает «около». Спрашиваешь у сдающего вахту штурмана: «Где мы, паренек?» А он отвечает: «Эбаут Америка». И все хохочут, ибо действительно нет определений, и где мы — сам черт не знает.

Пускай только эти строчки не попадают на глаза строгим товарищам из служб мореплавания. Но я надеюсь, что у них все-таки сохранилось чувство юмора, и они не забыли те времена, когда сами глухой ночью сдавали и принимали вахту и травили морские байки так, как в этой главе делаю я. А для тех, кто в море не был и не знает особенностей морской «травли», придется сказать несколько серьезных слов о капитанах.

Послушайте голос из давних веков. Говорит лоцман Васко да Гамы мудрый араб Ахмад ИбнМаджид. Его голос вызвал к жизни ленинградский ученый Теодор Адамович Шумовский.

«Наставнику надлежит распознавать терпеливость от медлительности и отличать поспешность от подвижности, будучи сведущим — знающим в вещах, полным решимости и отваги, мягким в слове, справедливым, не притесняющим одного ради другого, выполняющим послушание своему господину, боящимся Бога, — да возвысится Он! Многотерпеливым, деятельным, выносливым, приятным среди людей, не добивающимся того, что ему не годится, просвещенным, разумным. Иначе он не правильный наставник»

Вот сколько человеческих качеств должно быть у правильного капитана. Он в наше время является еще доверенным лицом государства, лицом, которому полностью вверена жизнь людей и поручено единоличное управление. Так что простим капитанам их чудачества.

@темы: под парусами

---

Случайная цитата

"Если я воодушевлю мой народ любовью к морским странствиям, если их отягощенные любовью сердца подтолкнут их всех к единому руслу, ты увидишь, как по-разному каждый из них будет действовать в зависимости от склада своей натуры. Один будет ткать паруса, другой блестящим топором валить сосны. Один ковать гвозди, другой наблюдать за звездами, чтобы научиться управлять кораблем. И все-таки они будут единым целым. Корабль строится не потому, что ты научил их шить паруса, ковать гвозди, читать по звездам; корабль строится тогда, когда ты пробудил в них страсть к морю и все противоречия тонут в свете общей для всех любви.

Я создаю корабль совсем не тем, что продумываю его во всех деталях. Если я примусь в одиночку чертить чертежи, я упущу главное. Когда дело дойдет до строительства, чертежи мои не понадобятся, их сделают другие. Не мне знать каждый гвоздь корабля. Мой долг разбудить в людях стремление к морю."

(с) Экзюпери "Цитадель"

@настроение: твою ж мать!

@темы: под парусами, гон

---

Пришвартовалась в Туле.

Вот, списалась на берег. Все утро борюсь с желанием реветь в голос.
Без штормов не обошлось. Но и без штилей тоже. Не обошлось и без звездного неба, светящейся в темноте воды и лунной радуги, без алых закатов и пастельных рассветов.
Мы сражались со шведским парусником в открытом море, стояли на якоре, убегали от грозы, ставили паруса в ярком свете луны, плели сезневые косички...
И еще был наш КАПИТАН. В реальности которого я после последних событий и вовсе сомневаюсь.
Про все будет подробно чуть позже.

@темы: под парусами

---

Корабль на якоре стоит в порту, я стремительно к нему бегу!

5 дней случайного евро тура подходят к концу. Завтра Гамбург, порт, Штандарт.
Противоречивые чувства одолевают меня) Страшно и радостно до замирания сердца. Надеюсь, обойдется без штормов,

@темы: путешествия, под парусами

---

"Ф.О.Р.С. 3.0"! Вышел!!!!

О, это лучший российский фан-фильм ! И я полна гордости от того, что имею отношение к его созданию
Скачать фан-фильм в разном качестве можно с его страницы на сайте Фанфильмы.ру:
fanfilms.ru/video/show/main/fors-30-page1.htm
SMX проделали грандиозную работу! Полнометражный фильм продолжительностью 1:58, при просмотре которого я начисто забыла, что это фильм любительский)
Фильм дал шанс вспомнить себя в юности, посмеяться, погрустить и испугаться того, что "цивильская" жизнь полностью вытеснит ту самую, правильную..
Мы все повзрослели, но где-то в глубине души я всегда буду верить в то, что появится новый избранник и история повторится



PS: хочу выразить отдельный респект Об Ивану! Ибо прекрасен. Прям до потери Силы)) И с ее возвратом)

Я такая же нормальная, как и вы (С)

@темы: кино, я, зв

---

Это истинная истина

Для того, чтобы избавиться от плохого настроения есть три выхода: Внуково, Домодедово, Шереметьево

Впервые увидела в "Одноклассниках" классный статус у кого-то.

@темы: путешествия

---

Рок на века!

Как же я люблю Классное кино!
Я ждала его доолго, Кино, которое хочется пересматривать!
Потрясная работа Тома Круза и компании Шикарная музыка! Смех до коликов в животе!)
В общем, идите на "Рок на века"! Не пожалеете!

@настроение: ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ

@темы: кино

---

Я забываю как дышать.


Автор фото: Сергей Бирюков
Переход Таллин-Котка

@настроение: Поплывем к самому горизонту

@темы: под парусами

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вечная любовь приехала вчера с гастролью к нам

Всю ночь снился мой идеальный мужчина. Смотрел на меня и говорил, говорил, говорил своим самым красивым в мире голосом
Дожить бы теперь до завтра, не выделывая сегодня никаких глупостей, типа позвонить или припереться в гостиницу

@темы: я, театр, гон

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Купила сегодня крутой фоторюкзак за много денег.
Хорошо бы еще теперь смочь с ним отправиться в тот самый заветный список мест в моем блокноте, обязательных для посещения.

@темы: я

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А сегодня королева Елизавета II открыла Катю, Катти Сарк т.е.

А досталось ей во время пожара сильно.

@темы: под парусами

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Катти Сарк восстаёт из пепла

Реставрация после пожара красавицы Катти Сарк почти закончена!

«Катти Сарк» (Cutty Sark) — один из наиболее известных и единственный сохранившийся на данный момент чайный клипер. Клипер был спроектирован Геркулесом Линтоном, построен и спущен на реку Клайд 23 ноября 1869 года в шотландском городе Дамбартон компанией Scott & Linton по заказу капитана Джона «Джока» Уиллиса. В переводе с шотландского «Cutty Sark» — «Короткая рубашка». Будущий владелец клипера, Джон Уиллис, зайдя в одну из картинных галерей, увидел картину, изображающую молодую ведьму в короткой ночной рубашке, летящую над болотами на шабаш. Когда он решал, как назвать корабль, то сначала хотел назвать его именем ведьмы. Но моряки — народ суеверный, и на корабль, носящий имя ведьмы, невозможно было бы набрать экипаж. Тогда и пришла Уиллису в голову идея названия, которое бы и не раздражало суеверных, и всё-таки соответствовало его желанию. Кроме того, носовая фигура клипера изображала эту ведьму.

Судно серьёзно пострадало во время пожара 21 мая 2007 года и в данный момент находится на реставрации. Повторное открытие после реставрации состоится этой весной.



bigpicture.ru/?p=276864

@темы: под парусами

---

"Новая земля"! С русской озвучкой!

Фильм о плавании Баренца, в котором снялся наш замечательный Штандарт на русском!


Смотреть тут:
my-hit.ru/film/17976/online

@темы: под парусами